Шли мы тут как-то в метро со старшим сыном. Стоят девочки на платформе: волосы сине-зеленые с розовым отливом, колечки в разные места вдеты – в нос там, в губу. «Какие страшненькие» - отреагировал сынок. Я не стала ему напоминать, как лет десять назад он с друзьями забирал младшего из детского сада, после чего меня настоятельно попросили приходить за ребенком самой. Представьте: трое в косухах, с прическами немыслимых форм и цветов, пирсингом… что там еще было… идут по территории детского садика.
Зачем-то им, подросткам, важно, чтобы взрослые видели в них Карлика Носа, и шарахались от них с причитаниями типа: «наш-то был красивенький, а этот страшный и противный». На самом деле понятно зачем. Здесь можно говорить и о стремлении примкнуть к «своей стае», обозначая свою принадлежность к ей особыми маркерами, и о посыле взрослым «я не такой, как ты» как об очередном этапе сепарации, и о страхе перед миром и стремлении защититься от него (кто ж меня такого страшного съест?). Татуировки и пирсинг – особая тема, про нее стоит поговорить отдельно.
Но смотрите, прежде чем показать себя как Карлика Носа другим, необходимо увидеть и почувствовать его в себе. Встаешь с утра, подходишь к зеркалу, а там такое… Что могло измениться со вчерашнего дня? Объективно – практически ничего. А субъективно – все, что угодно и как угодно. А уж если во внутреннее зеркало заглянуть…
«Глаза у него стали маленькими, как у свиньи, огромный нос свешивался ниже подбородка, а шеи как будто совсем не было. Голова глубоко ушла в плечи, и он почти совсем не мог ее повернуть. А ростом он был такой же, как семь лет назад – совсем маленький… Спина и грудь у него были широкие-преширокие, и он был похож на большой, плотно набитый мешок. Тоненькие коротенькие ножки едва несли его тяжелое тело. А руки с крючковатыми пальцами были, наоборот, длинные, как у взрослого мужчины, и свисали почти до земли». В самых тяжелых случаях подобное восприятие собственного тела называется дисморфофобией и требует квалифицированной психологической помощи. Но все же это цитата из сказки, и давайте посмотрим на это как на большое преувеличение. Что же остается в итоге: попадая в «Карлика Носа», человек становится неловким, неуклюжим, спотыкается на ровном месте, «сшибает углы», роняет предметы. Бывало такое, что в один день вы ухитрились сломать каблук, уронить телефон и разлить на себя чай? Карлик Нос с вами! Другое дело, что взрослые, как правило, в такой ситуации друг друга подбадривают и жалеют. А вот детям и подросткам достается по полной: и «руки у них не из того места растут», и «глаза на затылке»… Вот он, тот сказочный базар, на котором каждый прошелся по внешности несчастного карлика. И тогда ребенку остается лишь соединить внутреннее и внешнее – свои сложные ощущения от непрерывно и резко меняющегося тела с обратной связью взрослых – и завершить образ странной одеждой, нелепой прической, соответствующими аксессуарами и «боевой раскраской».
Но смотрите, как разительно все меняется, когда Карлик Нос в сказке занимает правильное место – на кухне он король поваров. Его движения точны и ловки, его неуклюжесть не мешает ему совершенно, а длинный нос помогает улавливать ароматы. Ту же картину мы видим в «Рататуе» - мальчик, не способный стать поваром, становится отличным официантом. Будете пересматривать – обратите внимание на его пластику в начале и в конце мультфильма. Как будто ясность в голове создает ясность в теле. Хотя почему «как будто»? Так оно и есть на самом деле. Причем работает в обе стороны. Каждый сам знает, с чего ему начинать: кто-то начинает день с зарядки, а кто-то с составления списка дел. Голова поддерживает тело, а тело – голову. Так и у подростков: по мере обретения ими устойчивости, при наличии поддержки и принятия «Карлик Нос» выходит на сцену все реже. А по прошествии времени они пересматривают свои фотографии: «Ой, мама, что это со мной было, я же была как чучело?» То и было. Карлик Нос: часть первая.
Write a comment