Античная мифология, легенды и сказки разными способами повествуют об общности души человека и души мира, которую, похоже, разрушает процесс развития общества.  Чтобы сделать доступным для читателя сложный мир юнгианской психологии, Мари-Клэр Долген-Луайе, французский аналитический психолог, использует в качестве путеводной нити смену времен года, их символику, показывая, что психологическое развитие  это не только развитие интеллектуальное, но также и эмоциональное. В природе это развитие начинается с семян и заканчивается урожаем, а для человека постепенный переход к новому состоянию можно назвать исцелением.  На каждом этапе, связанном со своим временем года, читатель встретится с чувствами, которые оно вызывает, с традициями и мифами, связанными с этим периодом, а также увидит связь этих процессов с глубинной психологией.

Мы публикуем фрагмент главы "Осень". Он посвящен анализу сказки "Три золотых волоса Деда-Всеведа". 

 

Итак, мы  рассмотрели  различные образы, связанные с осенью.  Уменьшение светового дня после сентябрьского равноденствия, раннее наступление сумерек  и связанное с ними проявление символики смерти: христианские праздники умерших,  кельтский праздник взаимопроникновения двух миров,  смерть Осириса, исчезновение Персефоны… Пахота, переворачивающая землю, листопад, умирание и разложение растений подготавливают семена, упрятанные под землю подобно мертвецам, для будущих всходов и возрождения.  Религиозные традиции аграрных цивилизаций накрепко связывают бога с зерном, которое, будучи возвращенным в землю, умирает на руках у своей матери, чтобы вновь родиться.

Эти сильные и сложные образы напоминают те, что мы находим в начале анализа.  Чтобы начать этот процесс, необходимо, чтобы старые установки перестали работать, чтобы усилились тревога или скорбь, чтобы возникло желание изменений, и все это заставит перейти Рубикон. Пациент и терапевт возлагают большие надежды на  начало терапии, но часто они погружаются  в исследование тягостного прошлого, в котором, волна за волной,  всплывают  осколки пережитого опыта, недостаточно интегрированных скелетов. Здесь речь идет именно о Нигредо, и как терапевту, так и  пациенту будет полезно знать, что эта первая фаза неизбежна, однако это не бесконечный спуск в ад,  поскольку  однажды   искания приведут к  цели.

 

Мы увидели, что мифологический материал, так же, как и алхимические образы, можно рассматривать как отражение психологических изменений. Мы обнаружили подобные образы в народной песенке, далее мы увидим, что их можно найти и в сказках. В одной из них мы найдем некоторые темы, рассмотренные выше. Речь идет о сказке, пересказанной братьями Гримм под названием «Черт с тремя золотыми волосками». Я привожу здесь несколько отличный от нее вариант  сказки из Богемии [i].

На первый взгляд может показаться, что сюжет сказки отклоняется от темы этой главы. Он разворачивается в мифическом времени, имеющем очень мало общего с нашим реальным временем. Однако символическое пространство сказки дает возможность исследовать проблемы, связанные с осенью, особенно что касается кастрирующего образа отца. Путь героя отмечен кознями, которые негативный образ отца строит   на пути  сына-соперника.  Символическое пространство также  показывает, как в результате  в королевство приходят  смерть и застой, и как герой  проходит все испытания – подобно юному солнцу, канувшему в осенний мрак, - чтобы вернуться из путешествия во всем блеске.

Для удобства читателя мы приводим сказку без комментариев и затем дадим необходимые психологические интерпретации.

 

Три золотых волоска деда Всеведа

 

Жил-был властный и жестокий король и любил он охотиться. Вот однажды заехал он в лес дальше обычного и  не заметил, как заблудился. Наступила ночь, а он остался совсем один в чаще. Наконец он заметил вдали огонек, а когда подошел поближе, увидел, что это была хижина угольщика. Король спросил у него дорогу во дворец. Угольщик ответил, что ночью в лесу дороги не сыщешь, и предложил королю переночевать на сеновале.

- Я беден, и ничего другого вам предложить не могу, да еще и жена моя вот-вот родит.

Король  согласился, и тут же заснул на куче соломы.  В полночь разбудил его странный свет. Глянул он сквозь щели в полу и увидел внизу комнату, залитую светом. Угольщик спал, а жена его, только что родившая ребенка, уснула последним сном. В странном свете, заливавшем комнату, король увидел трех старух, склонившихся над детской колыбелью. Первая сказала:

«От меня в подарок он получит жизнь, полную испытаний и опасностей».
Вторая сказала:

«От меня — уменье их избежать».

А третья сказала:

«Я стану крестной этого ребенка, и от меня он получит в жены дочку короля, который спит наверху, на сеновале».

Король был вне себя от гнева, он узнал в женщинах богинь судьбы; а пока он блуждал  в лесу,  королева родила, конечно же, дочку. Но отдать свою дочь за сына угольщика – об этом даже помыслить нельзя! Во что бы то ни стало ему надо сделать так, чтобы предсказание не сбылось.

Утром король увидел, как угольщик рыдает около постели жены. Король предложил усыновить ребенка и забрать его с собой, ведь тот остался без матери.

         - Я пришлю за ним слугу, а ты получишь столько денег, сколько тебе надо для безбедной жизни.

Угольщик проводил короля в замок, а тот, когда вернулся, узнал, что его жена родила девочку.  Король позвал слугу и сказал ему:

- Ступай в лес, там ты найдешь хижину, а  в ней угольщика.  Дашь ему этот кошель, а взамен он тебе отдаст младенца. Возьми его и утопи в ближайшей речке.

Слуга пошел, взял ребенка, положил в корзинку, а как пришел на мост через глубокую и широкую реку — бросил его в воду вместе с корзинкой и отправился доложить об этом королю. Тот подумал, что навсегда избавился от  нежеланного зятя.  Но ребенок не утонул.  Корзинка плыла вниз по реке, пока не остановилась  у мельничного шлюза.  Мельник пришел посмотреть, отчего мельница не крутится, и  нашел корзинку с ребенком, который тихо плакал.

-         Смотри, жена, что принесла нам река! Ты хотела ребенка – а вот и он!

И они стали его растить, как своего родного сына.

Прошло двадцать лет. Однажды король охотился в этих местах, захотел пить и остановился у мельницы.  Красивый и ладный юноша дал ему напиться.

-Мельник, какой у тебя пригожий мальчик! – сказал король.

- Это мой сын. Но и не мой сын, - ответил мельник. Он приплыл к нам по реке двадцать лет назад, и мы с женой его вырастили.

Тут же понял король, кто стоит перед ним.

- Я  охочусь уже много дней, -  сказал он, -  а мне надо отправить гонца с письмом в замок. Твой сын может мне оказать эту услугу?

- Это честь для нас, - ответил мельник.

Король написал письмо и отдал его юноше. А в этом письме он написал королеве: «Казните подателя этого письма, не дожидаясь моего возвращения. Такова моя воля».

Юноша с письмом тут же отправился в замок.  Спустилась ночь, в лесной чаще  он  потерял дорогу и вдруг увидел перед собой старушку с ясным взором.

- Не стоит гулять по ночам, - сказала она.  - Переночуй у меня. И не бойся, ведь я твоя крестная.

Юноша удивился, но пошел за старушкой, и тут же, как по волшебству, перед ними возникла хижина. Ночью, когда юноша уснул, старушка вынула у него из кармана письмо и заменила другим, точь в точь таким же, в котором было написано: «Юноша, который принесет это письмо, должен немедленно обвенчаться с нашей дочерью, не дожидаясь моего приезда. Такова моя воля».

Королева удивилась, ведь это было так непохоже на короля, но юноша был так красив, и молодые люди так понравились друг другу,  что она поспешила исполнить приказ.

Как же разгневался король, когда вернулся домой; а когда королева показала ему письмо, написанное его рукой, и скрепленное его печатью, он должен был признать, что и на этот раз фея-крестная оказалась сильнее его.

- Ну что ж, сказал он. Что сделано, то сделано. Только даром я тебя в зятья не возьму.  Принеси-ка ты мне три золотых волоса Деда Всеведа.

Думал он, что теперь избавится от своего постылого зятя.

Юноша попрощался со своей женой и отправился, куда глаза глядят. Пошел он в ту сторону, где солнце садится, и  дошел до черного моря. Увидел он лодку, а в ней перевозчика.

-         Куда путь держишь? -  спросил перевозчик.

-         К Деду Всеведу за тремя золотыми волосами.

-         Ну и ну! Такого посла я давно уже поджидаю.  Если ты найдешь деда Всеведа, спроси у него, почему я так долго должен быть перевозчиком и почему я не могу освободиться.
- Я спрошу, - сказал юноша, - Обещаю тебе!

Он продолжил свой путь и пришел к  городу с обветшалыми стенами. По дороге встретил он старичка.

-  Куда путь держишь?

- К Деду Всеведу за тремя золотыми волосами.

- Ай-ай-ай! Такого посла мы давно уже поджидаем!

И рассказал старичок, что была у них яблоня с молодильными яблоками. Кто такое яблоко съедал, будь он даже на краю могилы, сразу же молодел и превращался в юношу. Только вот уже двадцать лет не родит  яблоня никаких яблок, и никто не знает почему.  Юноша пообещал узнать ответ и отправился своей дорогой. Вскоре он пришел к другому городу. Возле дороги мальчик хоронил отца,  слезы градом текли по его лицу.
Юноша поздоровался  и рассказал ему, куда путь держит.

-А, - сказал мальчик, - нам нужен такой человек, как ты. Был у нас в городе источник с живой водой. Кто пил эту воду, будь он даже на краю могилы, сразу же исцелялся от всех болезней. Только вот уже двадцать лет вода из этого источника не течет, и жители города мрут как мухи. Раз уж ты идешь к деду Всеведу, узнай у него способ поправить нашу беду.

Юноша пообещал и отправился дальше.

 Долго ли, коротко ли, пришел он к золотому замку, что стоял посреди зеленого луга. Это и был замок Деда Всеведа.  На пороге сидела старушка с ясным взором и пряла пряжу.

-         Ты меня не узнаешь? Я твоя крестная, та, что стояла у твоей колыбели, а потом привечала в лесу. Я знаю, зачем ты пришел. Дед Всевед это мой сын, Солнце ясное. Я помогу тебе – превращу тебя в муравья и спрячу в складках моего платья.  Ночью не спи, а слушай внимательно.

Вдруг раздался ужасный рев, и появился огромный старик с золотыми волосами. Это было солнце, которое все видит, все слышит и бывает везде на земле.

-         Чую, чую человеческий запах! — сказал он. — Никак человек приходил?

-         Что ты, сынок, - ответила мать. - Ты целый день летаешь по миру, ты весь пропитался этим запахом. Ляг, отдохни у меня на коленях.

Старик  положил  голову на колени матери и задремал. И во сне он стал преображаться. Мало-помалу исчезали морщины с его лица. И вот уже у нее на коленях спал не старик, а взрослый мужчина. И тогда мать вырвала у него один золотой волос. Солнце тут же проснулось и недовольно спросило:

- Чего тебе, мать? Почему не спишь?

- Задремала я, и приснился мне удивительный сон. Приснилось мне, будто стоит город великий, а в том городе растет яблоня, что давала молодильные яблоки. Только вот уже двадцать лет не родит эта яблоня никаких яблок, и никто не знает почему. Все жители очень старые и дряхлые, одной ногой стоят на краю могилы и плачут.

- Глупцы! Они не знают, что корни этой яблони подтачивает змея. Надо ее убить, и  тогда яблоня опять станет давать яблоки.

Он снова заснул, а волшебные превращения продолжались. Теперь на коленях у матери спал юноша в самом расцвете сил, и та вырвала у него еще один волос.

-         Ты мне дашь спокойно поспать?

-         Сынок, я увидела странный сон.  Приснился мне город, в котором все жители больны. Раньше там был источник с живой водой, исцеляющей все болезни, но вот уже двадцать лет, как он пересох.

-         Знаю я этот источник.  Не знают эти несчастные, что на дне колодца сидит жаба. Ее надо убить.

Он снова заснул, но теперь у женщины на руках сладко спал ребенок.  Она вырвала еще один волос.

-         Мама, хватит! Я могу поспать, наконец?

-         Прости, сынок, но сон опять не дает мне покоя. Мне приснилось море и перевозчик, который переправляет путников на другой берег. Он интересуется, неужели ему работать до скончания века.

-         Глупец! – сказало Солнце, перед тем, как снова уснуть. -  Пусть даст весло  путнику, который  придет в следующий раз, а сам идет своей дорогой.

Поутру  на коленях у  матери вместо старика проснулось прекрасное золотоволосое дитя, ясное Солнышко. Попрощалось оно с матерью и вновь отправилось путешествовать по миру.  Старушка встала, расправила складки своего платья и спросила муравья, который превратился обратно в юношу:

-         Ты не спал? Все ли ты слышал?

-         Да, я все слышал!

- Теперь я больше тебе не понадоблюсь. Ты можешь идти обратно, и я больше ничем не могу тебе помочь. Ты знаешь все, что надо.

Старушка дала ему три золотых волоса, и он ушел.

Сначала юноша пришел в город, где был источник.  У ворот его ждал стражник, и они вместе пошли к королю.

Юноша сказал:

- На дне колодца сидит жаба, надо ее убить, и тогда источник вновь наполнится.

 Король поблагодарил его и подарил двенадцать белых коней, нагруженных золотом и серебром. Юноша отправился дальше и вскоре пришел к городу, в котором росла яблоня.  Стражник проводил его к королю.

Юноша сказал:

- В корнях яблони прячется змея. Убейте ее, и яблоня станет давать яблоки, как раньше.

Король поблагодарил его и дал ему двенадцать черных кобылиц, нагруженных драгоценными камнями. Юноша продолжил свой путь и пришел к переправе, а там его уже поджидал перевозчик.

-         Ну что, ты нашел ответ на мой вопрос?

-         Сначала перевези меня и моих лошадей, - сказал юноша.

Переплыв море, он выскочил на землю вместе со своими лошадьми, и сказал перевозчику:

- Посади в лодку того, кто захочет переправиться, а потом сунь ему в руки весло, да и иди своей дорогой.

Затем юноша направился к замку, где его уже никто не ждал.  А  он тут как тут, с тремя золотыми волосками, с двенадцатью лошадьми, нагруженными золотом и серебром, с двенадцатью лошадьми, навьюченными драгоценными камнями.  Все заслушались рассказом о его приключениях. Старый король, слушал и  думал: «Живая вода! Вечная молодость! Самоцветы! Золото!» И не медля ни минуты, он вскочил на коня и галопом поскакал в сторону  заката.

Его больше никто никогда не видел; наверное, он стал перевозчиком на черном море…

 

В начале сказки мы узнаем, что  есть королевство, в котором правит злой и нелюдимый король. Он проводит свою жизнь на охоте, в одиночестве блуждая  по лесу. Это королевство – или, символически, психика – управляется маскулинным принципом в его крайнем виде: абсолютная авторитарность, исключительно мужская активность, представленная охотой. Король отделен от мира, у него нет контактов с людьми, он блуждает в лесу, подобно Эрнани, герою драмы  Виктора Гюго, где королева ждет известия от короля, также уехавшего на охоту. Вместо любовного послания ей приходит письмо: «Мадам, ужасный ветер. Я убил шесть волков»; вот и вся любовь! В этом мужском измерении  нет места чувствительности. Маскулинный мир короля потерял свои фемининные ценности - чувствительность и человечность. Это королевство, эта душа нуждается в воссоединении с собой, то есть в обретении тех компенсаторных человеческих качеств, которые смогут уравновесить одностороннее состояние короля  и воссоздать гармоничный союз фемининного и маскулинного, символизируемый свадьбой юноши и королевской дочери.

Однобокость короля   напоминает наш западный мир, охваченный техническими успехами, цивилизацию материальных завоеваний, в которой отсутствует восприимчивость и любовь, возвращающая к  миру матери и ребенка. Чрезмерность приводит к дезориентации: король теряется в лесу, символизирующем бессознательное. Спускается ночь, темнеет, и король не может найти дорогу.

 

Он останавливается на ночлег в самом неприметном и скромном месте: в хижине угольщика. Угольщик это тот, кто превращает дерево, выросшее в дикой природе, в топливо для человеческого жилья. Эта черная и грязная работа приносит тепло и свет в дома. Можно сказать, что в бессознательном короля – в лесу – находится место трансформации диких энергий – хижина угольщика. И именно из этой хижины появляются основы обновления королевства:  «ребенок»,  рожденный как соперник  короля, может быть понят также как обновленный аспект его личности.

Судьбой ведают женщины. Мать ребенка умирает в родах, но богини судьбы, Парки, стоят вокруг колыбели. В древнегреческой мифологии олицетворением судьбы были три сестры-богини: Клото, Лахесис и Атропос.  Одна из них пряла, вторая наматывала, а третья обрезала нить жизни.  В сказке они появляются в образе трех фей-крестных, которые приносят дары ребенку.  В других сказках они предстают в виде птиц, воронов или ворон,  сопровождающих старца, символизирующего время. Вмешательство богинь судьбы привносит  в эту историю недостающее женское измерение.

Можно заметить, что ребенок практически совсем ничего не делает, и как будто следует по предначертанному пути: место будущего молодого короля определяется  женской сущностью, которая решает, что его жизнь будет полна опасностей, что он получит силы, чтобы противостоять этим опасностям, и что он женится на королевской дочери.

Тема противопоставления короля  новой силе, которая должна обновить государство, встречается часто.  Например, после появления на свет Иисуса Христа царь Ирод, узнав, что волхвы, знающие ход судьбы, отправились чествовать будущего царя иудеев (особого внимания заслуживают обстоятельства его рождения), приказал убить всех младенцев младше года, чтобы устранить возможного соперника: совершается избиение невинных. Тот же мотив мы находим в истории Эдипа, а также в истории Моисея, когда фараон приказал уничтожить всех первенцев мужского пола. Моисей избежал убийства, так как мать пустила его по реке в корзине, а дочь самого фараона его усыновила.  Здесь также есть женщина, которая вскармливает и защищает будущего «спасителя» народа.

 

Новорожденный ребенок, а затем молодой человек представляет собой  обновленный аспект души, «нового человека», который развивается с помощью своей феи-крестной.  Каковы же так называемые фемининные установки,  которые должны быть выстроены заново? Речь идет о простоте, о покорности судьбе,  об установке на существование  и развитие в целом, без излишней воинственности, присущей авторитарному королю. Сказка также говорит об обновлении психики: королевство увидит развитие нового короля, то есть воцарение духа, оплодотворенного внутренним измерением, душой. Душа это и есть  богиня-мать, которая «играет свою партию» против короля, делающего напрасные попытки вмешаться.

В первый раз король приказывает утопить ребенка. Его спасает мельник,  совершенно отличный от короля мужской образ. Его работа  связана с женским элементом - водой, течение которой напоминает течение нашей жизни. Ребенок предоставлен воде, слепому течению неумолимой судьбы. Мельница и  шлюз это преграда, благодаря которой жизненная сила приносит пользу,  а это есть развитие, противоположное по своей сути жестокому и неконтролируемому выражению инстинктов короля.  Жерновами мельник  измельчает зерно, превращая его в муку, пригодную для еды. Мы видим здесь одновременно просветительский аспект бога Осириса и функцию «мясника»; измельчение трансформирует первичную материю в удобоваримую пищу. Мельник выступает как цивилизирующий символ трансформации энергий.

 

Проходит двадцать лет. Король вновь пытается извести молодого соперника, и вновь богиня-мать встает  у него на пути. Королева и принцесса не играют активной роли в этой истории, но в то же время без колебаний принимают ход событий.  Третье деструктивное действие короля: он посылает молодого человека на поиски трех золотых волосков деда Всеведа. Король надеется, что там юноша найдет, наконец, свою смерть.

Отметим, что в этой истории часто повторяется число три: три Парки, три испытания, три вопроса, три волоса. Без сомнения, это число событий, необходимых  для успешного завершения процесса. Такой феномен часто встречается в процессе исцеления в аналитической работе: кажется, что в первом цикле человек справляется с этими трудностями; он себе говорит: «о да, все идет хорошо!», но потом  снова впадает в психическую дезориентацию, как будто не было никакого прогресса, все надо переделывать. Но если присмотреться, то окажется, что процесс идет  не по  безнадежному порочному кругу, а по  спирали, когда  человек вновь проходит через свои проблемы, но уже на другом уровне. Такое чередование   улучшений  и откатов к прежним проблемам иногда вызывает чувство безнадежности, однако по прошествии нескольких циклов процесс приходит к критической точке, когда  человек как будто «пристает к другому берегу».  Проблемы могут возникнуть снова, однако изменившаяся уже личность воспринимает их иначе.  Это и происходит в сказке о  трех золотых волосках; юноша вступает на путь  духовного поиска, который ведет его все дальше и дальше, к другому берегу мира, в бессознательное, где он найдет корни  зла и рецепт исцеления.

 

Первое  испытание  касается структуры личности героя: его детство, угроза жизни. Второе представляет собой запуск действия, решение принять участие в своей судьбе. Третье испытание  представляется как духовный поиск: это противостояние миру богов и бессознательному.  Число три может быть также связано с «тремя телами», триединством, которое живет в каждом из нас, представленное  телом физическим, «телом» чувственным – душой, и «телом» духовным – разумом.  Последнее путешествие молодой человек отваживается совершить в одиночку. Он не знает ни куда  идет, ни как  найти то, что он ищет;  ведомый неясным душевным порывом, он изучает совершенно неизвестный мир и находит границу двух миров – «черное море» и перевозчика.

 

Кто же такой перевозчик?  Тот, кто  всегда должен быть в одиночестве.  Перевозчик из нашей сказки находится в ситуации, не имеющей развития;  он непрерывно двигается от одного берега к другому, и нет этому конца.  Он не принадлежит ни к тому миру, по ту сторону черного моря, ни к этому[ii].  Есть такие периоды психического развития, когда человек находится в состоянии перевозчика; он двигается последовательно от сознательного берега мира, к противоположному, бессознательному берегу, однако  не затем, чтобы найти там источник развития: это период стагнации.

В течение двадцати лет города другого мира  тоже были  не в порядке: бессознательное  больше не вступает в диалектическое взаимодействие с сознанием,  богатство первого и   способность к осмыслению второго больше не обогащают жизнь. Это искаженное бессознательное, воплощенное в образах полуразрушенных городов, соответствует королю, который с момента рождения своего преемника был объят ненавистью и завистью. Перевозчик же символизирует амбивалентность короля, который полностью отрицает  необходимость обновления, и в то же время  совершает действия, провоцирующие это обновление.

Многие люди находятся в такой амбивалентной  ситуации и колеблются некоторое время между двумя мирами, до тех пор пока достаточное количество энергии  не направит их в  бессознательное исследование, которое повлечет за собой подлинное возвращение психической жизни.  Наверное, кто-то так и остается в этом промежутке и «горбатится» , как говорится, без ощутимого результата… Тем не менее, когда благодаря путешествию героя, происходит осознавание,  перевозчику больше нет нужды горбатиться, и  его задачей становится наказание короля. Тот, кто являет собой избыток активности, власти и мощи, окажется теперь погруженным в состояние неуверенности. Тогда роль перевозчика становится для него развитием, поскольку перед его желанием завладеть миром  встает преграда: он не может ни перебраться на другой берег, ни вернуться обратно в свое государство.

Как известно,  большинство старинных традиций предполагает, что для того чтобы  развиваться, необходимо на свое место поставить кого-то другого. Нужно также, чтобы весло перевозчика находилось в чьих-то руках. Перевозчик это наша  функция рефлексии, которая колеблется между двумя позициями, чтобы  оценить их обе;  он означает также полезную составляющую нашей психической жизни:  никакое серьезное решение,  никакое действие не совершается без  внутреннего диалога, в котором мы балансируем между двумя  позициями,  прежде чем  выбрать одну из них.

В этой сказке важно и то,  что  переход между двумя мирами осуществляется на лодке, а не через мост, по которому можно ходить в обоих направлениях.  Ведь весь смысл истории состоит в том, что без активности молодого человека работа перевозчика бесполезна. Многие сказки повествуют о создании мостов, становящихся проходом между двумя мирами, но часто эти мосты построены дьяволом.  Речь идет о соединении мира мертвых с  миром живых, а также о том, что в этом рискованном предприятии по соединению  бессознательного по ту сторону моста  с сознанием по эту его сторону не избежать нравственных опасностей.  В сказках, где дьявол строит мост – или приходит на помощь, чтобы его закончить – он просит  за это плату, например, первое существо, которое пройдет под мостом до первого крика петуха. Как будто случайно им оказывается дочь строителя, которая проходит там и  приносится в жертву дьяволу.  Тема жертвоприношения невинного существа как платы за  строительство  часто встречается в народных сказаниях. Этот мотив означает, что  техническое или интеллектуальное строительство само по себе не есть добро, и надо вложить душу, чтобы знание пошло на пользу. В современном мире, как никогда ранее, становится понятным, какую смертельную опасность могут нести технические знания.

 

Вернемся к нашей сказке. В двух полуразрушенных городах юноша встречается с причинами бед королевства. Источник забит, и его вода больше не исцеляет, потому что на дне колодца сидит лягушка. Лягушка представляет собой незавершенное очеловечивание. Это животное претерпевает метаморфозы, превращаясь из головастика в лягушку, форма которой воспринимается как незавершенная стадия нового превращения, ведущего к человеческому состоянию. В некоторых сказках  принц или принцесса-лягушка  находятся под землей, до тех пор пока не примут  человеческий облик. В нашей сказке надо убить лягушку, которая представляет собой незавершенную стадию превращения,  чтобы источник вновь забил.

Символы животных почти всегда амбивалентны: с одной стороны они позитивны, поскольку воплощают  нечто, подобное нам, нашу животную инстинктивную природу, но также они свидетельствуют о том, что человеку необходимо  развивать эту животную природу.  Вообще в сказках герою требуется установить с животным такие отношения, которые обеспечат его, героя, развитие. Например, герой встречает раненое животное и помогает ему; животное  дает герою свое перо или шерстинку, и это позволяет позвать его в случае необходимости. Герой получает поддержку и дружбу животного мира, то есть инстинктивные энергии, которые помогут ему выдержать  испытания. В некоторых случаях животное-защитник просит героя взять его сердце или другую ценную часть тела в качестве талисмана.

В этой сказке наоборот, инстинктивные энергии несут зло: лягушка в источнике мешает выходу воды, змея подтачивает корни. Эти животные воплощают  извращенные инстинкты личности короля, разрушающие жизнеспособность королевства.  Сам по себе инстинкт это хорошая вещь,  но извращенный инстинкт надо убить. Впрочем, это действие приводит не к полному исчезновению инстинкта, а к его трансформации,  отраженной в получении талисмана - трех золотых волосков деда Всеведа, в оживлении волшебного дерева и источника с живой водой, в получении кобылиц и жеребцов, нагруженных золотом и самоцветами. Не следует думать, что всегда необходимо убивать лягушку или змею; должна быть убита лишь перверсия инстинкта.

 

Змея это также амбивалентный символ, выражающий в зависимости от ситуации жизненную силу или опасность животного начала.  В христианской традиции змей выступает в негативном свете как искуситель. В психоанализе он всегда понимается как  фаллический символ, как  часть, представляющая собой целое, как символ сексуальности. В то же время в Библии мы находим также и позитивного змея – медного змея, глядя на которого иудеи в пустыне исцеляются от таинственной болезни. Змей, символ хитрости, может быть и символом мудрости. Это сила, проявления которой могут быть двойственными, плохими и хорошими. В индуистской традиции змей кундалини, спящий у основания позвоночника, представляет силу, которую не будят просто так, без причины, так как она амбивалентна и несет в себе два потенциала, позитивный и негативный. В зависимости от способа, которым ее пробудили, она принесет добро или зло. Таково и бессознательное в качестве носителя наших энергий; его пробужденная сила должна быть канализирована, очищена и трансформирована до конца.

В ситуации, описанной в нашей сказке, эта сила проявляется  деструктивным образом; именно поэтому богиня-мать должна вмешаться, а юноша должен доверять судьбе и ни в коем случае не спать. В самом деле, в  ночь инициации ему нельзя засыпать; в других сказках мы видим, как герой забывается сном и  задача не выполняется. В версии братьев Гримм – «Черт с тремя золотыми волосками» - место деда Всеведа занимает черт. Но  это не христианский черт-искуситель, а великий хтонический бог Пан, создатель вселенной, обладающий силой и мощью бога-творца. Он проходит по небу,  подобно Солнцу или  Аполлону в его колеснице, он видит и слышит все,  он ребенок утром и старик вечером. Но он также и Люцифер, носитель света, чья сила и сияние внушают ужас, людоед, пожирающий жалких людишек, нуждающихся в материнской защите. В китайской терминологии это Ян. Здесь Ян  cлишком велик, его надо слегка уменьшить, забрав  три золотых волоса.

 

На обратном пути герой возрождает жизнь в двух городах, возвращая одному волшебное дерево, а другому источник.  Очищение корней или глубин источника не может не напомнить аналитическую работу. Какие автономные комплексы, действующие самостоятельно,  подтачивают бессознательное субъекта? Это чувства недостаточности, ненависти, зависти,  фрустрации, мешающие течению воды, рождению плодов. Восстановление после разрушения «комплексов» - змеи и лягушки – обновляет жизненную энергию. Это восстановление также выражается в дарах, которые получает молодой человек: двенадцать белых кобылиц и  двенадцать черных жеребцов, нагруженных золотом и самоцветами. Лошадь представляет собой неистощимую животную энергию, особенность которой в том, что она может быть укрощена. В переходе от дикой лошади к укрощенной, способной ходить под седлом, видится эволюция инстинкта.  Энергия  становится послушной, и ею можно управлять. Разнообразные качества человека воплощены в золоте и самоцветах, алхимических символах; творческий союз противоположностей маскулинного и фемининного проявляется в одновременном присутствии белых кобылиц и черных жеребцов. Здесь инстинкт становится опорой для  человеческих качеств, а не их антагонистом. Золотые волоски, так же как золото и самоцветы, воплощают образ совершенства, которое предвосхищает Самость, символ вновь объединенной личности.

 

Очевидно, что сказка, выбранная для иллюстрации осени, немного опережает своим финалом протекание терапевтического процесса. Но яркие образы сопротивления короля и стагнации городов вполне соотносятся с сумрачным временем года, о котором мы говорили в этой главе. Мы должны вновь вспомнить об осени  и вновь отдаться течению времени. Сумрак сгущается, он приводит с собой смерть природы, холод и оцепенение. Наступает зима.